Арвеарт. Верона и Лээст. Том II - Лааль Джандосова

Лээст на ту минуту уже расстался с сенатором, покинул пределы города и ехал в южную сторону, продолжая думать о дочери, о словах её: «Папа, папочка…» – и о том, что его любовь к ней – совокупность его перверсий – и есть его преступление, за которое он расплачивается. «Попытайся я абстрагироваться, – размышлял он с понятным отчаянием, – то можно сказать, что подобное – парадокс, причём любопытнейший. Результат порождает причину, ведущую к результату. Следствие превращается в исходную компоненту. Не знай я этого следствия, всё было бы по-другому, но теперь ничего не поделаешь… уже поздно на что-то надеяться… остаётся принять наказание…»

Трартесверн сидел в кабинете, слушал Лэнара Кридарта и ощущал растущую – глухую – тоску по несбыточному. Кридарт нервно рассказывал – о Вероне, о тех отношениях, что связали её и Лаарта, о смертельном заболевании, а сам он курил свои Marlboro и представлял себя умершим – представлял, как его кремируют, как выдают Кеате металлическую коробочку – стандартную, с его именем; представлял, как Ладара спрашивает: «А папа вернётся когда-нибудь?» – и думал: «Нет, я уеду. Я сейчас же уеду куда-нибудь. Настала пора расплачиваться. Иного я не заслуживаю…»

Через час, расставшись с помощником, он укрылся в своём внедорожнике, не зная, что делать дальше, не зная, куда податься, и просидел с четверть часа, в состоянии, близком к прострации, а затем достал деквиантер и перезвонил по номеру, с которого прошлой ночью ему позвонила девушка, которой он дал обещание, по сути – невыполнимое.

– «Ваш абонент недоступен…»

«Ну ладно, – подумал Лаарт. – Попрощаться, боюсь, не получится», – и, удалив ту запись, что была прослушана в «Якоре», поехал в сторону дома – по Кольцевой Приозёрной, с мыслью собрать свои вещи – взять только самое нужное и уехать прочь из Вретгреена.

* * *

Письма от Блэкуотера не было. Верона взяла медвежонка, села на стул и задумалась: «Лаарт допрашивал Хардвея. Этот Хардвей каким-то образом оказался причастен к случившемуся. Значит я, исходя из этого, обратилась к нему за помощью, он меня спрятал где-то, а Лаарт с ним разобрался, но дело как раз не в Лаарте. Дело скорее в Лээсте. Он удалил мне память, забрал у меня деквиантер и забрал мой Volume Двенадцатый, потому что я что-то выяснила. Лаарт – предлог, не более. „Ты хотела сбежать из-за Лаарта. У его супруги был выкидыш. И мы с тобой поругались. Ты почему-то уверилась, что должна прекратить обучение. После этого ты сбежала и экдор Трартесверн разыскал тебя. Мы опять с тобой поругались. И тогда я принял решение…“ Значит, Лээст „принял решение“, и я согласилась? Безропотно? Нет, это крайне сомнительно. Надо спуститься к Брюсу, попытаться хоть что-нибудь выяснить. Или выяснить всё у Маклохлана? Нет, сейчас не та ситуация. Если он знает что-то, то знает только поверхностно… так же, как Акройд и прочие. Лээст не допустил бы. Он сам их просуггестировал. А вдруг я успела как-нибудь оставить себе информацию?!» Сделав подобный вывод, Верона, с час или около, пыталась найти в своей комнате тайное сообщение, но усилия были тщетными. Без четверти пять – по будильнику – к ней постучался кто-то и послышался голос Лиргерта:

– Рэана Блэкуотер, простите, можно к вам на минуточку?!

За дверью, как сразу же выяснилось, Свардагерн был не единственным. Рядом с ним находился некто – лет тридцати примерно – почти эртаонской наружности, исключая веснушки – яркие, и короткие рыжие волосы.

– Акерт, – представил Лиргерт. – Мой брат. Захотел с вами встретиться.

Акерт, глаза которого наполнились восхищением, поклонился – в ответ на книксен, и смущённо сказал:

– Простите. Это с подачи Лиргерта. Он мне прислал результаты. Они впечатляют, естественно. Я мог бы у вас позаимствовать песчинок пятнадцать-двадцать для нашей лаборатории?

– Конечно, – кивнула Верона. – Прошу, проходите, пожалуйста…

Дорверы прошли в её комнату. Акерт, глазам которого предстала полка – стеллажная, с чайником и кофейником, замер от потрясения:

– О нет, – прошептал он, – Создатели… это же… родий, правильно? И риззгиррский хрусталь… естественный…

– Не знаю, – сказала Верона. – Все говорят, что искусственный.

Физик, слегка побледневший, испросил себе позволения, вплотную приблизился к полкам и пару минут, не меньше, изучал драгоценную утварь – прекрасную и сверкающую, а затем произнёс: «Рэана, поверьте специалисту. Этот хрусталь – натуральный. Просто мало кто в Арвеарте видел его в действительности и тем более занимался им…»

– Кофе? – спросила Верона. – Не хотите увидеть в действии?

Акерт, сказав: «С удовольствием!» – вытащил сигареты и снова спросил: «Вы позволите?»

Таким образом он и Верона закурили у подоконника, а Лиргерт был послан – с кофейником – за водой, в душевую для юношей. Воспользовавшись моментом, физик спросил:

– Простите, но ведь вам это всё подарено? Кто-то за вами ухаживает?

Возникла лёгкая пауза.

– Допустим, – сказала Верона, глядя на новые розы, возникшие с ночи в вазе, на этот раз – нежно-розовые, в бутонах, ещё нераскрывшихся.

– Не экдор Эртебран, случайно?

– Такое предположение должно на чем-то основываться.

– Да, – согласился Акерт. – Просто я имел удовольствие видеть вас в его обществе…

– Нельзя ли немного подробнее?

– Прошлой ночью, в «Серебряном Якоре».

– Во сколько? – спросила Верона.

– Поздно, – ответил Акерт. – Уже после двух, я думаю. Мы как раз уходили с приятелями, когда вы себе что-то заказывали. Вы казались очень счастливыми. И экдор Эртебран в особенности.

– Мир тесен, – сказала Верона.

Акерт кивнул с согласием:

– Особенно во Вретгреене.

В это время вернулся Лиргерт и разговор закончился.

Когда Свардагерны простились с ней, Верона, взглянув на время, сказала себе: «Замечательно! Ночью мы были в „Якоре“ и „казались очень счастливыми“! Это мы так „ругались“?! И что теперь получается? В два ночи мы были в „Якоре“, затем мы вернулись в Коаскиерс и затем происходит инъекция. И Джона это устраивает! Зато меня не устраивает! „Выкидыш у супруги“ – это ещё не повод прекращать с ним все отношения!» С идеей такого рода она поспешила в гостиную – к настенному деквиантеру. Лаарт ответил сразу же:

– Да?! Говорите! Слушаю!

– Простите, что я беспокою вас…

Секунд пять или шесть – не меньше – они оба хранили молчание, боясь, что их разговора не происходит в действительности – более чем беспощадной к ним в их собственном понимании. Лаарт продолжил первым:

– Я пытался связаться с вами, но как-то не получается.

– Простите, – сказала Верона. – Сейчас я без деквиантера, но зато с амнезией… суточной. Вы читали «Вечерние Новости»?

– Только по той причине, что увидел там фотографии. Полагаю, нам нужно встретиться, если у вас получится.

– В восьми энкатерах от Замка. Там, где клифы, в южную сторону. Мы уже там встречались…

– Да, – сказал Лаарт, – вижу. Маршрут сохранился в памяти. Я имею в виду, в машине. Считайте, что я уже выехал.

* * *

Не сумев дозвониться до Лаарта – с целью проинформировать, что задержанный Джеймс Брайтон требует адвоката и грозится покончить с жизнью, Зуннерт отправил начальнику короткое сообщение: «Экдор, когда будет возможность, свяжитесь со мной, пожалуйста», – и хотел уже было лично заняться альтернативщиком, но тут на его дисплее высветилась информация, что к нему на аудиенцию просятся два первокурсника – Аримани и Томас Девидсон. «Провести! – сказал Зуннерт. – Немедленно!» – и уже через полминуты здоровался с Томасом за руку. Арверы, как сразу же выяснилось, пришли разузнать о Брайтоне и, услышав об «адвокате» и угрозах разного рода, включая самую главную, весело засмеялись и сообщили Карнеру, что Джимми просто блефует и что это в его характере.

– Так-так, – сказал Зуннерт, – ясно. И что вы мне посоветуете?

– Подержите для профилактики хотя бы до понедельника!

– Я, может, и подержал бы, но, согласно законодательству, мы не имеем права держать его больше суток, не проводя расследования на официальном уровне. А если начнётся расследование, то его уже могут отчислить с последующей депортацией. Я говорил с проректором. Он попросил отпустить его где-то в семь или восемь вечера.

– Жаль, – огорчился Томас.

– Да, – вздохнул Аримани, – наши надежды рухнули.

На этом встреча закончилась. Карнер сам проводил их до выхода, обнял на прощание Томаса, подчеркнув свою расположенность, и даже распорядился на предмет машины с водителем для доставки обратно в Коаскиерс.

Лээст, словно почувствовав, что дочь его – не в Академии, срочно связался с Лиргертом и минут через пять примерно смог получить информацию, что Верона, совсем недавно, согласно видеозаписи, вызвала из гостиной «того, кто участвовал в поисках», назначила ему встречу и уже покинула здание.